Историк о репрессиях: В Казахстане нет семьи, которую бы не задел этот жуткий период

В прошлом году с целью завершения реабилитации жертв политических репрессий была создана Государственная комиссия. Перед ней стоит большая задача восстановления исторической справедливости в отношении всех безвинно пострадавших казахстанцев. «Это не только обязанность государства, но и моральный долг общества», - заявил ранее Президент РК Касым-Жомарт Токаев.

О работе Госкомиссии в интервью Azattyq Rýhy рассказал Георгий Кан, первый заместитель руководителя корейского этнокультурного объединения, доктор исторических наук, профессор.

– Георгий Васильевич, расскажите, как создавалась Государственная комиссия по полной реабилитации жертв политических репрессий.

– 24 ноября 2020 года указом Президента Касым-Жомарта Кемелевича Токаева была создана «Государственная комиссия по полной реабилитации жертв политических репрессий». Ключевая фраза здесь «по полной реабилитации». Это совещательный орган при Президенте. Вместе с указом было принято положение о Госкомиссии, где описаны функции этой организации. Там сказано провести тщательную работу по полной юридической и политической реабилитации не реабилитированных жертв.

Она образована, чтобы мы провели очень тщательную, спокойную работу по полной реабилитации жертв тех ужасных событий. Поставлена задача не политизировать это. Не превращать это в какую-то кампанию.

Для справки: Голод в Казахстане 1932-33 годов (каз. Қазақстандағы 1932-1933 жж. аштық) – часть общесоюзного голода 1931-33 годов, вызванного официальной политикой «уничтожение кулачества как класса», коллективизацией, увеличением центральными властями плана заготовок продовольствия, а также, фактически, конфискацией скота. В Казахстане также принято называть этот голод «голощекинским». Во время массового голода были зафиксированы многочисленные случаи каннибализма и людоедства.

В 1925 году первым секретарём Казкрайкома был назначен известный деятель ВКП(б) Филипп Голощекин. В первые два года своего правления (1925-1927 годы) он провел в Казахском крае. Подавляющее большинство казахов тогда были полукочевниками. По переписи 1926 года четверть казахов была оседлой, 6 % казахов кочевали круглый год, а более 65 % являлись полукочевниками (то есть кочевали только летом).

В эти годы у людей отнимали скот, имущество и под конвоем милиции направляли в «точки оседания». Скот, реквизируемый для нужд колхозов, забивали на месте, так как невозможно было прокормить собранные в одном месте большие стада. К 1933 году из 40 млн голов скота осталась примерно одна десятая часть. От таких действий в первую очередь пострадали казахи, так как скот был главным, а нередко единственным источником их пропитания.

– Определены ли какие-то точные сроки по выполнению задач комиссии?

– Сроки работы не определены, то есть комиссия может работать столько времени, сколько понадобится, чтобы работа была максимально эффективной. Чтобы, когда мы закончим, не осталось вопросов, что кто-то еще остался не реабилитированным. Вот такая большая и сложная, кропотливая работа у меня и моих коллег.

– Какая структура у комиссии? Как она устроена изнутри?  

– В комиссии созданы рабочие группы, которые работают по конкретным категориям жертв массовых репрессий. Например, есть жертвы восстаний. Когда была коллективизация, хлебозаготовки, изъятие скота, выселение баев и т.д., население подняло восстания против этих мер. Было 372 восстания. Восставших людей, которые защищали свой кусок хлеба, свою землю, без суда и следствия расстреливали. Изучение этой категории – это одна группа.

Другая группа работает по жертвам военнопленных. Есть группа по изучению и реабилитации казахстанских беженцев.

В общем получается десять рабочих групп и подкомиссия, которая занимается изучением и рассекречиванием закрытых архивных фондов.

– Какова ваша роль в комиссии?

– Наша группа называется «Группа по реабилитации не реабилитированных жертв насильственной депортации народов в Казахстан». В Казахстан были депортированы целые народы – корейцы, турки-месхетинцы, немцы Поволжья, чеченцы, ингуши, греки, крымские татары, калмыки, карачаевцы. Десятки народов в 30-е, 40-е годы по надуманным поводам были депортированы в Казахстан.

Мы вышли на Ассамблею народа Казахстана, мы вышли на этнокультурные объединения народов, которые подверглись депортации. Эта работа приобретает большой резонанс, международный резонанс. Поляки, немцы, корейцы и др. народы очень щепетильно относятся к вопросу реабилитации.

У корейцев есть национальный герой, основатель освободительной армии Кореи Хон Бом До. Он был депортирован в Казахстан. Сейчас он захоронен в Кызылорде. Он все еще не реабилитирован. И вот сейчас решается вопрос о его реабилитации.

– Чем сейчас занимается комиссия?

– У нас уже было несколько заседаний. Заседания проводил госсекретарь. На заседаниях поднимались фундаментальные вопросы, методологические вопросы. Поднимались вопросы о рассекречивании документов, работа с архивными документами. Это очень важный вопрос. 

Нужно рассекретить эти документы. Рассекретить грамотно, поэтапно и научно. Потом надо их где-то сконцентрировать. Потому что, если вы придете в архив, вы найдете там какие-то вершки, а нужно докопаться до корешков. Документы надо систематизировать, фондировать по специальной методике. Потом их нужно оцифровать. Спец. архивы очень мало оцифрованы. Поэтому была создана еще и подкомиссия по рассекречиванию.

Созданы комиссии в регионах. Надо наладить работу с ними, чтобы четко координировать наши действия. Это все вопросы, которые поднимались на последних заседаниях.

Нужно оценить объем работы, наметить ориентиры. Сколько вообще предстоит работы, сколько людей нужно реабилитировать, по каким категориям. Тут нужна новая методология.

Мы изучаем опыт других стран – России, Украины, стран Прибалтики. Там есть своя методология рассекречивания. Нам нужно выработать собственную, потому что у нас есть большая специфика репрессий в Казахстане. Поэтому у нас есть специальная рабочая группа по методологии.

Мы работаем на ежедневной основе. Мы готовим рекомендации по внесению поправок, изменению и дополнению законодательства.

– Расскажите про процесс рассекречивания.

– Вы не сможете просто зайти в режимный объект. Все архивы, которые я называл, находятся в режимных объектах – в КНБ, МВД, Генпрокуратуре. Нужно специальное разрешение, это во-первых.

Во-вторых, вот вы попали в архив, но на всех документах лежит гриф секретности. Вам нужно отдельно запрашивать доступ к ним. Вы пишете письмо, запрашиваете разрешение. Поэтому я говорю, что рассекречивание – это очень сложная процедура.

Архивы специальных органов закрыты. Вот в чем задача. Когда мы рассекретим документы, выложим в общий доступ, у нас в обществе не останется никаких тайн, никаких загадок.

– Правильно ли я понимаю, что указ Президента стал ключиком, который открыл вам двери в спец. архивы?

– Да, Госкомиссия – это ключ, который открывает двери во все архивы, а наша задача – воспользоваться этим ключом и дать вам всем доступ к этим материалам.

– В чем значимость работы Госкомиссии для современного общества Казахстана?

– Когда мы снимем грифы секретности, откроем информацию, это будет олицетворять качественно-новое состояние открытости нашего общества. Общество открытое, оно свободное. Все тайны остались в прошлом, страница перевернута. Сегодня мы эту страницу еще не перевернули, потому что есть тайны, недосказанность.

Я профессор и каждый день работаю с молодежью. Я вижу, что молодежь тоже очень щепетильно относится к прошлому своих предков. В Казахстане нет семьи, которую бы не задел этот жуткий период. Это большой общественный вопрос – вопрос открытости нашего общества и его сознания.

Амир СМАГУЛОВ