Тяжелые последствия реорганизации «КазМунайГаза» озвучил аналитик

В начале июня «КазМунайГаз» начал процедуру вывода национального газового оператора – «КазТрансГаз» из своего состава. На очереди выход следующего игрока – «КазТрансОйл». Нацкомпании получают самостоятельность, надо заметить, во время действия моратория Президента. Напомню, в мае прошлого года Касым-Жомарт Токаев объявил запрет на создание громоздких конгломератов. Понятное дело, что выведенные из-под управления «КазМунайГаза» организации получат больше свободы, но приведет ли новое положение к более эффективной работе и добыче природного газа? Последствия разделения и необходимость подобных маневров корреспондент Azattyq Rýhy обсудил с нефтегазовым аналитиком, доктором экономических наук Олегом Егоровым.

Для начала небольшая преамбула. С 2000 года, то есть с момента создания, «КазТрансГаз» был самостоятельным предприятием. Затем его объединили с нацкомпанией «Транспорт нефти и газа», а позже включили в состав «КазМунайГаза». Сейчас организация по праву считается главным оператором газоснабжения страны. Структура компании состоит из 11 дочерних организаций, которые представлены в разных бизнес-направлениях, начиная от расширения ресурсной базы и заканчивая магистральной транспортировкой и торговыми операциями.

Вопрос вывода компании поднимался ранее не раз. Но точку в бесконечных спорах поставили лишь недавно. Предложение разделения «КазМунайГаза» озвучил его председатель правления Алик Айдарбаев. По его словам, за время, проведенное под крылом «КазМунайГаза», «КазТрансГаз» реализовал множество крупных инфраструктурных проектов, нарастил опыт и сейчас вполне может работать как отдельная стабильная компания.

«В стране была создана мощная транспортная инфраструктура по нефти и газу. Были построены нефтепроводы Атасу – Алашанькоу, Кенкияк – Атырау, расширена пропускная способность нефтепровода Атырау – Самара, а также построены газопроводы Казахстан – Китай, Бейнеу – Шымкент, «Сарыарка». Вся эта транспортная инфраструктура принадлежит в настоящее время двум нашим дочерним организациям – «КазТрансОйлу» и «КазТрансГазу». В период развития инфраструктуры нахождение этих компаний в составе «КазМунайГаза» было полностью оправдано, необходимо было сосредоточить все ресурсы в единый центр для развития диверсифицированной сети транспортных маршрутов», – озвучил данные председатель правления «КазМунайГаза» Алик Айдарбаев.

Он подчеркнул, что сегодня все эти работы практически завершены, и обе компании стали самостоятельными и самодостаточными, потому и надо их выводить из-под материнского крыла. Однако у нефтегазового аналитика Олега Егорова иное мнение на этот счет.

– Олег Иванович, какова Ваша позиция насчет вывода «КазТрансГаза»?

– В свое время обе компании работали раздельно. Потом их решили объединить, поскольку суть производственной деятельности одна и та же – добывается нефть, с нефти идет газ попутный. Поэтому это единый процесс – добычи нефти и попутного газа. Так что вполне понятно, что они должны быть в едином составе мощной организации, которая и технологическую, и техническую политику должна осуществлять в области добычи нефти и газа. Я вернусь к старым идеям, которые я публиковал в своих научных работах. У нас что получается: есть нефтегазовое предприятие, есть структура – акционерное общество «КазМунайГаз», над ним стоит Министерство энергетики. Теперь мы разделим компанию. Новая компания будет в том же самом подчинении, экономическая и техническая политика не изменятся.

– К чему приведет ее функционирование как отдельной компании?  

– Она получит больше свободы, а значит, будет раздутый штат, будут большие заработные платы, появится много людей, которые в этом деле совершенные нули. «КазТрансГаз» как отдельная компания станет новой кормушкой для чиновников. И отсюда пойдет та же самая свистопляска – мы будем смотреть на Запад, кто бы нам помог в техническом и технологическом плане, кто бы нам помог разработать программы развития и так далее.

– Как вывод скажется в целом на газовой отрасли?

– Если газовая отрасль будет представлена отдельной структурой, то это ничего хорошего нам не сулит. У нас нет крупных чисто газовых месторождений. На Карачаганаке газоконденсатное месторождение. А весь тот газ, который мы добываем на Тенгизе, Кашагане, он идет с нефтью. Значит, надо будет делить и управление этими ресурсами, и распределение этих ресурсов.

– Выходит, что «КазТрансГаз» в любом случае будет взаимодействовать с «КазМунайГазом» даже после выхода?

– Взаимодействовать будет, но уже на более независимых правах.

– А что изменится в работе обновленного «КазМунайГаза»?

– Существенных изменений в «КазМунайГазе» после вывода «КазТрансГаза» не будет. Единственное, возникнут разные трения по поводу распределения газа, которое добывается одновременно с нефтью.

– Получается, из-за ограниченности предложения газа встанет вопрос между наращиванием экспорта и расширением использования сырья на внутреннем рынке?

–Газ у нас, в общем-то, имеется. Учитывая то, что увеличение добычи на Тенгизе в будущем до 32 миллионов тонн в год и увеличение добычи на Кашагане, я думаю, до 15 миллионов – это приведет к тому, что увеличится поступление газовых ресурсов, которые нормально просчитав с экономических позиций, мы сможем не только обеспечить первоочередные нужды нашей страны, но и иметь какой-то запас для экспорта газа. Я думаю, мы откажемся от какой-то доли поступлений газа из Узбекистана.

– После «КазТрансГаза» выведут еще одну компанию – нефтепроводный «КазТрансОйл», который оказывает услуги по транспортировке нефти на внутренний рынок и на экспорт. И эту организацию не стоит выводить?

– Конечно, не стоит. Это все взаимосвязанные проекты. Все эти сферы должны быть сконцентрированы в одной компании. А для этого «КазМунайГаз» должен быть, во-первых, компактный, иметь грамотных специалистов. Тем более, что мы на сегодня имеем зарубежные активы. Ими тоже надо руководить. В Румынии вроде бы нормальная команда наша там. Но то, что происходит сегодня у нас, требует каких-то новых решений. Доля участия нашего «КазМунайГаза» в Тенгизском проекте – 20%. Ну ладно, пока это нормально. В Карачаганаке мы с большим трудом, с большими «наездами», грубо говоря, добились 10%-ной доли участия. На Кашагане с некоторыми оговорками, соглашениями получили около 17%. В общем-то, этого мало для страны, которая имеет такие колоссальные запасы газа, имеет приличный объем добычи – 90 миллионов – это считается приличной добычей. И с такими показателями иметь долю в общей добыче всего лишь примерно 28%. Поэтому задача «КазМунайГаза» – наращивать свою долю участия. Каким образом это сделать? Должна быть стратегия. Четкая, жесткая и обеспеченная всеми финансами и прочими ресурсами.

– Ну, и напоследок не могу не спросить про нефть. Каким будет Ваш прогноз по ценам на сырье в ближайшее время?

– Сейчас уляжется вся эта шумиха с коронавирусом. Сегодня уже баррель нефти сорта Brent стоит 40 с лишним долларов. Цена устойчивая в течение недели. Пойдет дальше в рост. Ориентируясь на ту величину затрат, которые мы осуществляем при разработке месторождений, мы должны скоро выйти в плюс. В мае-июне зафиксирована небольшая скидка на добычу нефти, которая произошла за счет вступления в действие ОПЕК+. Нефтедобывающие страны собираются продолжить в следующие месяцы примерно то же самое снижение добычи. Самое главное для нас будет заключаться в том, что будет установлена стабильная цена на нефть на мировом рынке, которая будет нас устраивать.

– Что ж, будем ждать повышения стоимости нефти. Благодарю за беседу.

Жан МУРЗА