Казахские беженцы стали главным признаком кризиса советской власти, беспредельности насилия над народом – историк

Настало время дать правовую оценку трагическим событиям, произошедшим с 1916 по 1930 годы, а также последующей реабилитации безвинно пострадавших людей. Такое мнение в интервью Azattyq Rýhy выразила историк Кулгазира Балтабаева.

Для справки: Кулгазира Балтабаева – кандидат исторических наук, Исполнительный директор Ассоциации выпускников КазНУ им. аль-Фараби, руководитель рабочей группы по изучению, подготовке и внесению предложений по реабилитации беженцев, вынужденных покинуть пределы Казахстана в 1916–1930-е годы в результате карательных акций государства и политических репрессий власти в ходе проведения различных насильственных политических кампаний и голода.

Напомним, в прошлом году с целью завершения реабилитации жертв политических репрессий была создана Государственная комиссия. Перед ней стоит большая задача восстановления исторической справедливости в отношении всех безвинно пострадавших казахстанцев. «Это не только обязанность государства, но и моральный долг общества», - заявил ранее Президент РК Касым-Жомарт Токаев.

– Какая категория населения находится в поле зрения вашей рабочей группы?

– Рабочая группа рассматривает проблему беженцев из Казахстана в дореволюционный и советский периоды, конкретно в 1916–1930-е гг. В советских документах используются термины, которые родились в кабинетах и воображении карательных органов: «откочевщики», «откочевки казахов», «укочевки».

Вынужденное бегство населения за «кордон», в частности, в Китай, Иран, Афганистан, расценивалась партийными и советским органами как форма сопротивления советской власти со всеми вытекающими последствиями для жизни и безопасности беженца и его семьи.

– Откуда и куда направлялись беженцы?

– Беженцы были из всех регионов Казахстана. Например, из Восточно-Казахстанской области казахи бежали в Монголию, Китай и Россию. Из Павлодарской и Северо-Казахстанской областей, как правило, в Россию и республики Средней Азии. Из Мангистауской и Кызылординской областей – в Туркмению, Таджикистан, Афганистан и Иран. Из Алматинской области – в Китай, Узбекистан, Кыргызстан и т.п. 

Весной 1930 года беженство приняло массовый характер. В апреле 1930 года Совет Народных Комиссаров Казахской АССР принимает постановление «О мерах по борьбе с нелегальными откочевками кулацко-байских хозяйств из пограничных районов в Китай». В нем, в частности, предусматривалась высылка баев и кулаков, членов их семей без судебного решения за пределы 100-километровой пограничной полосы, а также преследование лиц, оказавших содействие, цитирую документ, «бандитским формированиям».

Пограничные войска ОГПУ в Казахстане неоднократно нарушали государственную границу с Китайской Республикой, преследуя и убивая казахов-беженцев на китайской территории. Об этом свидетельствуют как протесты китайской стороны по дипломатическим каналам, так и признания советского консульства в Кульдже и спецсводки чекистов.

Весной 1933 года ставленник Гоминьдана в Нанкине был свергнут, а власть в Урумчи перешла к Шэн Шицаю, который опирался на полк из бывших белогвардейцев в борьбе с китайскими мусульманами и национальными меньшинствами. В ноябре 1933 года на территорию Синьцзяна были введены советские войска. Их действия определялись как особая операция Главного управления пограничной охраны ОГПУ при поддержке бронетанковых подразделений, авиации и артиллерии. Бывшие непримиримые противники, «белые» и «красные», объединились в поддержке правления губернатора Шэн Шицая, при котором из-за массовых репрессий начался трагический исход алтайских казахов из Китая, что в конечном итоге привело к формированию казахской диаспоры в Турции и Европейских странах. Среди беженцев-китайских подданных были и казахи из Советского Казахстана. Например, известный теолог Халифа Алтай в воспоминаниях называет имена своих учителей – представителей духовенства из Восточного Казахстана Ахметкали Жайсанбайулы и Магауя Гайсабайулы, беженцев 1931 года. Мулла Ахметкали, который благословил шестнадцатилетнего Халифу стать имамом, вместе с алтайскими казахи переносил все тяготы преодоления Тибета и Гималаев, жизни бесправного беженца в Индии с 1940 года.

После выхода советских войск в конце апреля 1934 года, в Синьцзяне остался кавалерийский полк численностью около 1000 человек с танками и артиллерией, военными советниками. ОГПУ проводило аресты советских граждан на территории Китая и Монголии, расправляясь с противниками большевистского режима на территории чужой страны. Об этом свидетельствуют аресты казахов в Китае и Монголии из числа беженцев, ранее проживавшие не только в Советском Казахстане, но и в Кыргызстане и Ойротии (ныне – Республика Алтай РФ). Новая власть устраняла не причины бегства народа за пределы Советского Союза, а целенаправленно его организаторов и активистов. Указания «изъять главарей откочевок по линии ОГПУ» фигурируют в официальных документах, в том числе в решениях бюро Казахстанского краевого комитета партии и Среднеазиатского бюро Центрального комитета ВКП(б).

Бежали и от голода, главным образом казахи, безосновательно именовавшиеся «откочевниками». Причины гуманитарной катастрофы коренятся в проводимой большевиками политике по насильственному насаждению своей власти, антинародных экспериментов в аграрном секторе, нацеленной на переход казахов на оседлый образ жизни и кооперирование крестьянских хозяйств. Восстания, протестное движение в аулах подстегнули эмиграционное движение за «кордон». Причем в вынужденную миграцию включились представители всех этнических групп и слоев. 

Принимающими беженцев странами вновь выступали Китай и Монголия, либо транзитом через советские республики Средней Азии – Иран и Афганистан. Основной отток беженцев в Китай шел с территории Алма-Атинского и Семипалатинского округов. С родных мест срывались целые семьи и их родственники, аулы и колхозы, коммунисты и комсомольцы, председатели колхозов и секретари сельских советов, учителя и муллы. Спецсводки пограничных частей свидетельствуют о массовости, интенсивности беженского потока до 1933 года. К сожалению, пока не обнаружены в архивах обобщенные данные.

В триединстве «человек – общество – государство» отчуждение от власти приняло всеобъемлющий характер, ибо государственная власть в условиях отсутствия демократии и становления административно-командного режима функционировала не в интересах общества и человека. Казахские беженцы стали главным признаком кризисных лет советской власти, беспредельности насилия над народом. Нами отрабатывается рабочая гипотеза о целесообразности групповой реабилитации беженцев как особой категории жертв и пострадавших от политических репрессий.

– Каким вы видите взаимодействие с архивами Казахстана?

– Государству и обществу надо четко понимать, что закрытые архивные фонды – основная причина, по которой до сих пор в исторической науке нет цельного представления о беженцах, вынужденных покинуть пределы Казахстана в 1916–1930-е годы.

Исследователи сначала по доступным источникам выявляют нужные сведения по исторической персоналистике, причинам и географии вынужденного исхода населения из аулов и сел. Поэтому ранее изданные архивами сборники документов необходимо сделать доступными на сайтах этих учреждений.

Среди архивистов, к сожалению, преобладает мнение, что все фонды открыты, но ведь есть документы с грифом «Для служебного пользования», описи дел не расшифровывают содержание по ключевым понятиям, как правило, отсутствуют карточки пофамильного учета репрессированных. Так, выявлены фонды ограниченного или частично ограниченного доступа в Центральном Государственном архиве РК, Государственных архивах Алматинской и Восточно-Казахстанской областей, города Алматы. Но для эффективной работы всех рабочих групп как на республиканском, так и местном уровнях, экономии времени и ресурсов архивы в централизованном порядке могли бы предоставить такие сведения в проектный офис. Эта была бы своего рода единая база данных. Кроме того, необходимо сделать выборку документов 1920–1950-х годов, именно их будут изучать члены Госкомисии и рабочих групп. А по нашей группе – еще и документы дореволюционного периода.

Как архивистам, так и исследователем следует особое внимание обратить на документы районного и сельского звена, которые, как показывает источниковедческий анализ, не введены в должной мере в научный оборот.

Не случайно, исходя из специфики проблематики нашей рабочей группы, в ходе архивной исследовательской работы в Усть-Каменогорске изучены и выявлены документы по беженцам из фондов Тарбагатайского, Курчумского, Зайсанского, Катон-Карагайского и Маркакольского райкомов ВКП(б), Зайсанского городского и районного совета народных депутатов и их исполнительных комитетов Государственного архива Восточно-Казахстанской области. Сейчас документы переводятся на электронный формат.

Считаем целесообразным государственным и ведомственным архивам всех уровней ускорить работу по оцифровыванию не секретных архивно-следственных дел репрессированных по политическим мотивам в 1920–1950-е гг.  и размещению на официальных сайтах архивов. Большой опыт в этом деле накоплен в Украине и России.

Большую надежду возлагаем на созданную подкомиссию по всестороннему изучению закрытых архивных фондов по политическим репрессиям и их поэтапному рассекречиванию под руководством депутата Мажилиса Парламента РК, кандидата политических наук Берика Абдыгалиулы. В данную подкомиссию 29 апреля т.г. наша группа направила ходатайство о централизованном проведении рассекречивания семи дел по беженцам из фонда «Восточно-Казахстанское управление наркомата внутренних дел (УНКВД)» Госархива ВКО. Эти дела заведены на жителей приграничных районов – Тарбагатайского, Зайсанского, Курчумского и Катон-Карагайского, имеющих непосредственное отношение к проблемам казахских беженцев в Китае в 1920–1930-годы. Настало время дать правовую оценку, что должно послужить, по нашему мнению, основанием для реабилитации безвинно пострадавших людей. Следует напомнить, что предложения по реабилитации беженцев как отдельной категории жертв репрессий на государственном уровне никогда не рассматривались.

– Используете ли в практике исследовательской работы онлайн-запросы в архивы зарубежных стран?

– Да, тем более, что недостаточность исторических документов в самом Казахстане – это факт. Приведу пример. Из открытых источников известно, что в 1931 г. казахи-беженцы из Казахстана выступили за создание колхоза в Таджикистане, который, как известно, не имеет общей границы с нашей страной. Ночью, 16 февраля 1932 г. казахи кишлака Кызыл Су Пархарского района, тайно направлявшиеся в сторону афганской границы с намерением покинуть родину, столкнулись с советскими пограничниками. «К этому времени к месту столкновения подоспел основной эмигрантский караван, состоящий примерно из 100 верблюдов. Удачно брошенная граната нанесла противнику серьезные повреждения и внесла панику в ряды наступающих. Нарушители, действуя каждый по своему усмотрению, начали разбегаться во все стороны и бросаться в реку, где значительная часть огнем пограничников была потоплена. Без потерь с нашей стороны в исходе боя: убито 10 мужчин, 7 женщин и 1 ребенок. Ранено 2 мужчин и 2 детей, захвачено 48 человек и трофеи. Как выяснилось, головной отряд эмигрантов был вооружен 3 винтовками и 8 охотничьими ружьями. В результате произведенной операции Пархарской комендатуры 8 человек активных членов антисоветской группировки были арестованы и преданы суду тройки при ПП ОГПУ в Средней Азии», – рапортовали военные о своей победе над «противником».

Для уточнения материалов по данному делу № 11848 погранотряда ОГПУ в Средней Азии нами сделаны онлайн-запросы в Центральный пограничный архив ФСБ России, Службу национальной безопасности и МВД Республики Узбекистан.

– Какие категории беженцев из Казахстана позволяют выделить изученные архивные документы?

– Это следующие категории:

• Участники национально-освободительного восстания 1916 года – беженцы от карательных акций и репрессивных мер колониальной администрации Российской империи, национального гнета и межнациональных столкновений (конфликтов) вследствие политики царской власти противопоставления народов друг другу и этнических предубеждений;
• беженцы от «белого» и «красного» террора в годы Гражданской войны;
• беженцы от голода 1917-18, 1921-22, 1931-33 гг.;
• участники крестьянских восстаний конца 20-х – начала 30-х годов;
• верующие и представители духовенства, подвергнутые гонениям и репрессиям по религиозному признаку в колониальный и советский периоды;
• беженцы от политических репрессий советов и злоупотребления властью в ходе проведения различных массовых насильственных кампаний (хлебозаготовки, гужевая повинность, мясозаготовки, закрытие мечетей, силовое оседание, коллективизация);
• беженцы от принудительного выселения (депортации) из пограничных районов;
• репатрианты из числа беженцев в колониальный и советский периоды, которые по возвращению в Казахстан подверглись политическим репрессиям и гонениям.

Этот список, безусловно, в ходе работы над проектом, будет уточняться по новым архивным материалам. Так что объем аналитической и поисковой работы в архивах Казахстана, России, Узбекистана, Кыргызстана в текущем году предстоит большой. Нелегальное пересечение государственной границы через горные перевалы приводило к большой смертности среди беженцев. До сегодняшнего дня науке не удалось в полном объеме оценить динамику и масштабы беженского потока 1916 года. Вопрос о миграционных потерях в 20-30-е годы также остается открытым. Поэтому важно, чтобы аналогичные рабочие группы по беженцам были созданы на местах при региональных комиссиях.

– Благодарю за содержательную беседу!

Амир СМАГУЛОВ